Это был апрель. Через две недели после моей мастектомии. Мама моего мужа была в хосписе. Она умирала. Он не знал, лететь к ней или нет.
Он разрывался. Он хотел увидеть маму, но не хотел оставлять меня. Я не могла поднять руку и что-либо делать ею. Мне нужно было помогать одеваться, расчесываться…
Я сказала ему: «Езжай, это твоя мама». А у меня была своя мама, соседи, друзья, чтобы помочь.
Он провел с мамой два дня, а потом вернулся домой. Через день после его возвращения она умерла.
И если бы на том всё и закончилось, мы бы не развелись.
К сожалению, когда он был у своей мамы, они решили посмотреть старые фотоальбомы. Вполне невинно, правда?
А в тех альбомах он увидел фото своей первой жены. Своей первой любви. Женщины, у которой все еще были ее две груди (в отличие от меня).
Не думаю, что он осознанно спланировал дальнейшее. Но он ей позвонил. Они повспоминали былые времена. И вот они уже начали разговаривать по несколько часов каждый день.
Я не обращала на это много внимания, потому что справлялась со своей болью и проходила реабилитацию. Мне назначили 160 мг окситоцина каждый день на протяжение нескольких недель после операции.
Когда я восстановилась, нужно было «соскочить» с этих таблеток. Это было сложно. Окситоцин вызывает зависимость и у меня были симптомы ломки. Меня трясло, у меня был жар. Так что да, я не сильно обращала внимание на то, что делал муж.
Из-за этого ему было легче предаться эмоциональной измене.
Потому это было как гром среди ясного неба, когда он заявил, что хочет развестись. Я была разбита. Я думала, что у нас счастливый брак. И он соглашался с этим.
«Разве ты не счастлив со мной? Ты меня не любишь?» — спросила я его. «Да, я все еще люблю тебя и да, я был счастлив. Но это моя первая любовь. Я хочу увидеть, получится ли у меня с ней что-то», — ответил он.
Когда я поняла, что он говорит серьезно, то сказала: «Хорошо, если это то, чего ты хочешь, я не буду сопротивляться. Но, пожалуйста, пойми, что как только ты уйдешь, я больше не приму тебя назад. Если все кончено, то все кончено».
Он ушел. По иронии, спустя два года он захотел вернуться. Но было слишком поздно…
Но сразу после его ухода я была злой. Я была расстроена. Мне было грустно. Я звонила друзьям, они меня успокаивали. Я плакалась Богу, маме и собаке. Я старалась сохранять здравый смысл, чтобы разобраться с адвокатом и разводом.
Примерно через месяц я была готова двигаться дальше по жизни. Я проработала свои эмоции и почти простила его. Конечно, осталась горечь, над которой еще пришлось потом работать. Но уже не так много.
Когда я стала снова ходить на свидания, многие мужчины отметили, что я спокойно говорю о разводе, что не считаю всех мужиков козлами, что не злая и не разочарованная.
Все потому, что я простила бывшего. Потому что смогла двигаться дальше без ненависти в сердце.
Мы с ним остались почти друзьями. Моя жизнь во многом сейчас лучше, чем была с ним. Как мне удалось его простить?
Это одновременно самое сложное и самое простое в жизни.
Это называется сочувстие.
Я поставила себя на его место.
Я правда заставила себя представить себя в его роли.
Ну вот смотрите: за два года до нашего развода нам пришлось продать машину. Для нас это была серьезная потеря. Через следующие 8 месяцев у моего мужа умер отец. Потом у меня диагностировал рак. Это была опухоль размером с грейпфрут и прогнозы врачей были не оптимистичными. Потом рак нашли у его матери. Он был неоперабельны. Ее отправили в хоспис, как раз когда мне назначили мастэктомию.
Все это время он меня поддерживал. Я тоже старалась его поддерживать, но когда ко мне вернулся рак, он настоял, что сам обо всем позаботится.
Я пыталась представить, что он переживает, предлагала ему походить к психологу, но он не хотел.
Я не могу его оправдывать. Я не собираюсь говорить, что это нормально — изменять. Но…я могу понять, почему он это сделал. Я понимаю его боль и его борьбу в этой жизни.
И этого достаточно.
Источник:
